-Подписка по e-mail

 

 -Рубрики

 -Фотоальбом

Посмотреть все фотографии серии Мои фотки
Мои фотки
12:10 30.01.2021
Фотографий: 1
Посмотреть все фотографии серии Интересное
Интересное
22:42 29.05.2020
Фотографий: 1
Посмотреть все фотографии серии необычное
необычное
01:44 27.04.2015
Фотографий: 6

 -Поиск по дневнику

Поиск сообщений в Lenyr

 -Метки

азарт азартные игры аксессуары арт бизнес блюда блюдо бонусы бренды будущее виртуальное казино вкусно выпечка выращивание вязание крючком вязание на спицах гаджеты демо деньги детям дизайн для детей для дома для женщин домоводство живопись заготовки заготовки на зиму закуски играть онлайн бесплатно игровые автоматы игровые автоматы онлайн из бумаги из кабачков из курицы из овощей из фруктов интересное интернет казино к новому году к пасхе к празднику казино онлайн как приготовить косметика кровать кулинария кулинарные рецепты лечение мода на зиму на пасху народные средства необычное новогоднее общество одежда онлайн казино подушки полезное растения рецепт приготовления рецепт салата рецепт супа рецепты рецепты приготовления россия салаты своими руками секреты скачать бесплатно скачать книгу слоты советы советы для дачника соленья солка стиль схемы технологии устройство уход хобби цветы эко

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 13.03.2010
Записей:
Комментариев:
Написано: 37434


Лица Победы (альбом)

Воскресенье, 09 Мая 2021 г. 11:59 + в цитатник
Цитата сообщения Ledidans Лица Победы (альбом)




С каждым годом все дальше от нас период Великой отечественной войны. Историки уже искажают факты, а подлинных свидетелей тех событий все меньше. Сменяются поколения и у каждого из них свои кумиры, но эти кумиры должны связывать все поколения, ведь они Лица победы. Победы, которая дала нам свободу и будущее.

Совместный проект Фонда Дмитрия Носова и фотохудожника Владимира Широкова это попытка прикоснуться к истории, сохранить ее для будущих поколений из первых уст. Прочитайте книгу, погрузитесь в ее содержание и Вы наверняка захотите позвонить своим родным и сказать им что-то доброе и приятное.

ИЗ ПИСЬМА ОФИЦЕРА МАСЛОВСКОГО СВОЕМУ СЫНУ.
НАПИСАННОЕ ИМ В НАЧАЛЕ 1944 ГОДА:
"Час назад я получил задание командира дивизии, выполняя которое, живым не вернусь. Этого ты, мой малыш, не пугайся и не унывай… отказываться от такого задания я не собирался, наоборот, горю желанием, как бы скорее приступить к выполнению… У меня есть сын. Жизнь моя продолжается, вот почему мне не страшно умереть."




АКИМОВА
Галина Лукьяновна

Я родилась в Сибири 18 июля 1923 года. Не исполнилось мне и десяти лет, как наша семья переехала в подмосковные Люберцы, где я спокойно проучилась оставшиеся до аттестата восемь классов.
... А за месяц до моего восемнадцатилетия началась война.
Помню, как сразу исчезли с улиц мужчины – все они ушли на фронт. На опустевшем нашем оружейном заводе остались одни женщины – все, кто мог выполнять хоть какую-то работу. Меня определили шлифовщицей в 5-й инструментальный цех. Работали без остановки, в две смены, и все – под беспрерывной немецкой бомбежкой. Впрочем, нашему району, нашему заводу все-таки повезло: немцы его почему-то не трогали, только запугивали, забрасывая нас дымовыми шашками. Но все равно было страшно: несколько раз в день во время тревоги мы бросали работу, надевали противогазы и лезли на крышу, чтобы их собрать. Потушив их в бочках с водой, мы спускались вниз и просто продолжали работать. Так проходили наши будни.
Не вспомню, пожалуй, сколько мы так проработали на заводе. Но через какое-то время я и несколько моих подруг решили пойти на фронт. Я узнала, что у одной девушки с фамилией Дроздова есть родственник-однофамилец в военкомате, вот я и предложила всем коллективом к нему пойти, думала – ну, не чужой человек, уж чем-то он нам точно поможет. И вот мы, 12 девочек-комсомолок, пришли к нему, давайте, мол, берите нас на фронт. А он сидит и спрашивает: «Что же вы там делать будете? Что вы умеете, чтоб в армию идти?». Мы растерялись, стоим, не знаем, что ответить. Но он неплохой человек был, понимал, что мы искренне хотим помочь. Подумал и предложил нам пойти на курсы военной подготовки – там и с оружием обращаться научат, и сами мы хоть немножко поймем, сможем ли, выдержим ли.
Так начались дни нашей новой учебы: двенадцать часов на заводе, потом несколько километров пешком на курсы, а там — стрельба, строевой шаг, полоса препятствий. Об усталости и речи не шло, об этом просто никто не думал. Две недели мы учились, а по окончании первой подготовки нам прислали повестки: в 24 часа мы должны были быть готовые – с вещами и на вокзале. Нам даже вещи собирать не пришлось, давно уже собрали. Прибыли на платформу - и сразу же отправили нас в Серпухов: там располагался отдельный женский запасной полк, сформированный по инициативе самого Сталина, и многие другие войска. Поскольку первичная подготовка у нас уже была, в учебный батальон нас определили на сержантов пехоты. Как нам там было? Было очень тяжело, голодно, холодно - как на войне. Потом привыкли, конечно.
А после пяти месяцев учебы приехало к нам пополнение из Казани, из Владимирской области.
После учебного батальона мы получили звания сержантов и нас стали отправлять по фронтам. Меня и моих подруг направили в Вышний Волочек. Там формировался зенитно-пулеметный полк, в котором нас познакомили уже с боевым оружием, а затем стали распределять.
Я попала в 1 роту, 3 взвод командиром первого расчета. Из товарного состава, в котором мы ехали, роты высаживались от Благово до Ленинграда в тех местах, где была необходима оборона железных дорог и мостов. Помню первую нашу остановку: стоило нам выгрузиться, покидать рюкзаки и начать устанавливать зенитки, как к нам пожаловал «Юнкерс». Прилетел на разведку. Огонь открыли тут же – это уже была не учеба, это была настоящая война, нам некогда было думать, сможем ли, готовы ли, достаточно ли обучились. Они были враги, и мы лупили по ним, чтобы убить – во время боевых действий не думаешь ни о чем другом, кроме как уничтожить фашистов. Так, на железнодорожных путях, приняли мы наше боевое крещение.
Страшно ли было? Нет. Возможно, страшно в пехоте, а мы ведь защищались, стоя за зенитками. Причем стоять приходилось сутками напролет – нападения можно было ожидать когда угодно.
Однажды случилось так: я отдыхала, а весь мой расчет был на посту. И только выхожу в 4 утра на свою точку, как, буквально из-под земли, на бреющем полете, выскакивает самолет! Летел он так низко, что у меня шапку снесло. Но не до того было – кинулась к своему орудию, тут же открыла по немцу огонь, да все никак не могла попасть. А он, сделав заход, начал меня обстреливать. Не знаю, пережила бы я то утро, но, к счастью, потом подключились другие наши зенитки, и перекрестным огнем мы самолет все-таки сбили. Прибежавший расчет был просто поражен, открывшейся картине: все вокруг изрешечено пулями, а я стою себе жива-здорова.
Сильно запомнился один случай. Мимо нас постоянно шли составы, главным образом из Ленинграда, везли раненых. Поскольку поезда были паровые, то пролетали они на внушительной скорости. И вот однажды объявили тревогу. А на путях остановился санитарный поезд, причем – одна половина на мосту, а другая на линии, неподалеку от нашей части. Взяв бинокль, я стала смотреть в первый вагон, где сидит начальник поезда. Увидела, что кто-то выходит из вагона — быстро побежала туда. Ведь мы в боевой готовности! А остановившийся поезд – легкая мишень для самолетов. Это очень опасно! Подбегаю, вижу: молодой мальчик, весь в грязи, сестра над ним наклонилась и расстегивает ему окровавленную гимнастерку. И вот отодвигает она эту гимнастерку, а под ней – куча белых червей! Я так испугалась, опешила, не понимаю, что с парнем ужасное. Не знала тогда, что их специально на рану кладут для расчистки, потом уж узнала...
Вот ведь как – запоминаются какие-то мелочи, а самое страшное часто просто не замечаешь, страха порой и нет там, где должен был бы быть. Раз такое у нас было - в гарнизоне помимо нас стояли солдаты из наземных войск. И однажды один из них — совсем мальчик, 1926-го года, Бражников его фамилия — внезапно начал среди ночи стрельбу. Всех подняли по боевой тревоге, мы прибегаем, а он стоит с винтовкой, палит и орет: «Не подходи! Не подходи!». Ну а я шагнула к нему молча, взяла у него из рук винтовку и разрядила. Его сразу забрали, куда и почему — не знаю. Мы тогда были, как овцы, не имели права ничем интересоваться, просто молча исполняли приказы. Но я все думала, почему он открыл огонь – а вот спросить было некого.
И вот когда война уже подходила к концу, меня вызвали в полк. Командир занимался организацией самодеятельности и решил меня привлечь, прослышал, что я петь и плясать умею. Значит, приехала я в полк, иду к командиру и вдруг слышу, кричат мне: «Сержант! Сержант!». Оглядываюсь и вижу того самого Бражникова на телеге, с поводьями в руках, правящим лошадью. Подхожу к нему, а он издали все кричит, захлебывается словами: «Ой, сержант, вам такое спасибо! Так я вас хотел увидеть, так хотел спросить. Почему вы тогда ко мне подошли, не побоялись, что застрелю?». Я спокойно отвечаю: «Ну как же ты меня застрелил бы, мы же из одного расчета?». А он отвечает: «Я не говорил никому, что у меня после ранения бывают приступы. Время от времени накрывало, и видел, как наяву, что немцы идут на меня. Тогда как раз такой случай был. Не представляю, как тогда вас не застрелил, я же врага перед собой видел. И не представляю, как вы меня, такого бешеного, не испугались. Спасибо вам огромное, сержант, вы меня спасли тогда. Сейчас-то у меня все хорошо, ружье в руки не беру, работаю в хозяйственном взводе».
Так что всякое на войне случалось, всех историй и не перечесть.

БУХАРОВ
Александр Васильевич
Моя история начинается в феврале 1942-го года. Тогда я учился в Забайкальском минометном пулеметном училище, в 6062-й части. Оттуда мы должны были выпускаться в августе – кто лейтенантом, кто младшим лейтенантом, в зависимости от успеваемости. Но до выпуска дело так и не дошло...
Если 41-й год был годом растерянности и неопределенности, то 42-й был самым тяжелым годом за все время Великой отечественной войны. Знаете, как бывало в 41-м? Шли параллельными колоннами: по одной дороге наступают немцы, по другой — отступают наши. И никто никого не трогает. А 42-й год начался с того, что под Харьковом враги пробили оборону. Пало 2 или 3 наших армии. Не дивизии... целые армии. И вот когда здесь прорвали фронт, немцы активно двинулись: часть пошла на юг — Ростов, Кавказ, часть пошла на Волгу — Воронеж, Сталинград. Каждый день поступали удручающие сводки с фронтов: сдавали то один город, то другой.
В воскресенье, 2 августа 1942, года мы – курсанты – поднялись и, ничего не подозревая, как и каждое утро, побежали на сопку (а сопка – это гора в 200 метров с отвесами) тренироваться.
Только вернулись, начали готовиться к завтраку, как вдруг раздается тревога. Объявили построение на плацу. Там нас ждала неожиданная новость. «Вот сынки, настал и наш черед, - обратился к нам начальник училища, - Кто останется жив, будет сдавать экзамен на войне. Сейчас завтракаем, подают состав, и едем. Грузимся и едем. Где обедать будем, я сам не знаю».
Начальник не обманул: только мы отложили ложки после завтрака, как пришел эшелон. Нас спешно собрали и со станции Дивизионной (12 км от Улан-Удэ) повезли сначала в Свердловск, затем куда-то на север. Помню, что приехав на место, мы и разгрузиться-то толком не успели – прибыл эшелон пограничников и моряков. За нами, разумеется. В итоге на базе нашего училища была создана 93-я отдельная стрелковая бригада. Всех разбили по ротам, раздали оружие и повезли дальше. По пути ночью опять остановили, опять организовали погрузку — нам на восьмерых выдали один карабин и 2 обоймы по пять патронов и миномет. Снова поехали, а куда – никто не знает. Направление нарочно держалось в тайне, нам даже на станциях ни с кем не разрешалось разговаривать. Сейчас, может быть, звучит странно, но в военное время все воспринимается иначе: мы понимали, что все это из соображений безопасности. От шпионажа никто не застрахован.
Приехали в Саратов. Думали конец, но нет — Саратов не был конечной точкой, наш фронт был где-то впереди. Витали разговоры, что везут нас аж в Иран, но как оказалось, это были всего лишь слухи.
Сначала мы пересекли Волгу и, не доезжая на запад до Астрахани, высадились в калмыцких степях. Потом двинулись на Ростов. Но дойти до него не сумели, город уже взяли. Побежали к Элисте – и она взята. Тогда повернули на Сталинград. Вот такими окольными путями я оказался в знаменитой 64-й армии генерала Шумилова. Тогда в Сталинграде было 2 армии – 62-я Чуйкова и наша, шумиловская, 64-я.
«Вот сынки, настал и наш черед, - обратился к нам начальник училища, - Кто останется жив, будет сдавать экзамен на войне»
Сталинград горел, весь горел! Распространение информации было «под контролем», говорить правду было запрещено: никто не знал о том, что Сталинград полностью взят! Мы находились в самом аду, и никто об этом не знал. Последнюю попытку штурмовать немцы предприняли 15-17 октября, после чего заметно приутихли и стали переходить к обороне. Нашей армии выпала защита металлургического комбината, но мне почему-то особо запомнилась Лысая гора — стратегическая высота, которую упорно держали фашисты. Сталин отдал приказ освободить город до 7 ноября. А как его освободить, если мы и до Мамаева кургана все не можем доползти?!
21 октября я был тяжело ранен — меня отбросило головой вниз. Младший лейтенант, растормошив меня, спрашивает: «Ты жив?» «Жив, - говорю, - а как ребята?» Он лишь махнул рукой, только попросил потерпеть и пообещал найти санитаров. Я еще спросил, целы ли мои ноги, но ответа не последовало. Когда пришли санитары, уже начинало светать, судьба товарищей для меня так и осталась загадкой.
Меня отнесли в полевой госпиталь и сделали операцию. После был вагон, набитый тяжелоранеными и двухнедельный путь от Паласовки до Энгельса длиной всего в 200 километров. Живым в Энгельс добрался только я. Один в вагоне, полном покойников. Когда их начали выгружать, то, что я жив, заметили не сразу. Слышал, как один из выгружающих тела санитаров сказал другому: «Смотри, этот еще теплый». К счастью, они все-таки отличили меня от мертвеца: завернули в тулуп и на санях довезли до госпиталя. Оттуда меня на дальнейшее лечение отправили в Медногорск, после которого, с почти не гнувшейся ногой, отправили в оздоровительный батальон. А тут как раз пришел приказ, запрещающий демобилизацию.
В батальоне я вылечился, разработал ногу и стал самоходчиком Су-122 419-го полка. Мы прошли по Белоруссии до Варшавы, после чего нас бросили на Пруссию. Там наш полк вышел на поместье фельдмаршала авиации Беринга. И вот когда прусское кольцо закрыли, мы повернули строго на запад: освободили Кронберг, форсировали Вислу и вышли в восточную Померанию, отрезав Данцевскую группировку. 25 марта 1945-го наша машина была подбита, почти за месяц до конца войны. Несмотря на то, что стреляли болванками (снарядами без взрывчатой начинки) — прошибло оба борта и у двоих человек оторвало ноги. Невредимым остался только механик. А до этого — 13 марта — убили командира машины.
День победы я встречал в Саранском госпитале. Вечером было какое-то предчувствие: люди взбудоражено шептались, а ночью уже стало известно, что подписан договор о капитуляции. Утром, когда эту новость объявили, все, кое-как, но вылезли на улицу — кто поет, кто пляшет, кто плачет. У людей все повернулось на 180 градусов: на войне все думали только о том, что живы остались. А теперь надо жить дальше. Словами то, что все тогда чувствовали, просто не передать.
Продолжение следует....
Источник
Ledidans

 

Серия сообщений "9 мая.День Победы":
Часть 1 - Георгиевская ленточка
Часть 2 - Помним...Гордимся!
...
Часть 10 - С Днём Победы!
Часть 11 - Стихи для утренников
Часть 12 - Лица Победы (альбом)
Часть 13 - Лица Победы (альбом)(2 часть)
Часть 14 - Лица Победы (альбом)(3 часть)
Часть 15 - "Баллада о матери" Ольга Киевская

Рубрики:  Праздники
Метки:  

 

Добавить комментарий:
Текст комментария: смайлики

Проверка орфографии: (найти ошибки)

Прикрепить картинку:

 Переводить URL в ссылку
 Подписаться на комментарии
 Подписать картинку